Авторучка «Монблан»

 

Жила-была авторучка фирмы Монблан. Сначала она долго лежала в магазине под стеклом витрины, венчая собой пирамиду из других авторучек.

Сказать по правде, она этого заслуживала. Такие ручки делают не каждый день. Она была богатой и благородной. И это была не внешняя мишура. Отнюдь! Даже внутри, на резервуаре для чернил у неё были нанесены деления, чтобы можно было видеть, сколько чернил еще осталось в авторучке.

Корпус её был сделан из палисандрового дерева с продольными, во всю длину, вставками из малахита. Сочетание деревянного корпуса и пластинок малахита придавало авторучке некую ограненность. Она так удобно располагалась в руке, так прочно и надёжно укладывалась между пальцами, что её уже не хотелось выпускать из рук. Колпачок её не просто насаживался на корпус, как у других авторучек, а навинчивался, как это было когда-то. И этот консерватизм тоже вселял чувство надёжности. Верхушку же колпачка украшал небольшой изумруд в  виде  звездочки в тон малахитовым пластинкам.

Но самое прекрасное, самая большая драгоценность, которой гордилась авторучка, это было её перо. Широкоплечее золотое перо с капелькой иридия на кончике,  оно отличалось от всех других перьев тем, что было покрыто гравировкой. Какие-то неведомые таинственные знаки покрывали все тело пера, придавая всей авторучке, да и самому процессу письма что-то загадочное, эдакую, доселе невиданную экзотику.

Её невозможно было представить в руках школьника, который решает в тетрадке задачки по арифметике и нервно грызёт кончик ручки. Или в руках студента, который на лекциях строчит ею конспекты, одновременно выводя на парте вензеля вокруг имени любимой девушки. Нет, такой ручкой уместно было бы писать письма на бумаге с водяными знаками в виде королевских лилий или заполнять  банковские чеки, где в графе «сумма» стояло бы никак не меньше четырёх нулей.

Люди заходили в магазин, разглядывали авторучку, восхищённо прищелкивали языком и долго дивились этому чуду. Но потом, повздыхав, покупали что-нибудь попроще и подешевле, причём поглядывали они при этом на авторучку «Монблан» уже неодобрительно.

- Ничего, моё время ещё придёт, - говорила авторучка, - Ещё найдётся человек, который оценит меня по достоинству, и я напишу такое!!!

Она не знала, что именно она напишет, но была твёрдо уверена: всё, что выйдет из-под её пера, будет гениально. А как же иначе?! Ведь она  -  авторучка  «Монблан»! Надо сказать,  что и никто  вокруг в  этом не сомневался. Все  говорили: «Ну, это же – «Монблан»!» И при этих словах малахитовые бока авторучки блестели, а в глубине изумрудика в виде звездочки на колпачке появлялся огонек.

И вот, наконец, её купили. В магазин гурьбой вошли несколько молодых людей. Они давно искали подарок к юбилею своего старого бывшего Учителя. Хотя, если быть точным, бывших учителей не бывает. Раз уж человек стал для кого-то учителем, то он остается им на всю жизнь.  Молодые люди давно уже заприметили эту авторучку и решили, что именно её они подарят своему учителю.

- Да, - говорили они, - это как раз то, что нужно для него. Он – человек пишущий. Он знает толк в ручках. Он оценит такой подарок по достоинству и будет рад ему.

Молодые люди собирали деньги и периодически  заходили в магазинчик, чтобы удостовериться, что  авторучку никто не  купил.

И вот этот день наступил. Быстрым шагом  с  волнением они подошли  к  прилавку - авторучка  была  на месте.

- Мы покупаем  её, - сказали они продавцу, выкладывая на  прилавок деньги.

Продавец снял авторучку с пирамиды, которую она венчала, и поначалу развинтил её, чтобы убедиться в исправности,  а затем начал собирать. Он  собрал корпус из палисандрового  дерева, навинтил  колпачок с  изумрудиком  в виде  маленькой звездочки, уложил авторучку в  футляр  на специальный лоскут тонкой  замши,  защелкнул футляр и стал укладывать его в  коробочку из глянцевого картона. По всем его замедленным, размеренным движениям  было видно, что он  ужасно не хочет  расставаться с авторучкой и всю эту процедуру проделывает для того, чтобы лишний раз прикоснуться  к ней на прощание. Ещё бы! У него не было другой такой авторучки, и с утратой её дотоле роскошный магазинчик превращался в обычную лавку канцелярских товаров…

Старый Учитель очень обрадовался  подарку. Он, действительно, знал  толк в хороших ручках, и многие из них  прошли через его руки, но такой  авторучки у него еще  не было.  Он внимательно рассмотрел её, не упустив ни  одной, даже самой незначительной,  мелочи. Он нежно подышал на авторучку и потом  аккуратно протер её лоскутком тонкой замши, и ручка заблестела, а изумрудик в форме маленькой звездочки заиграл таинственным огнем.

- Вот теперь, - сказал Старый Учитель, -  вот этой ручкой я напишу самое лучшее свое произведение! Это будет такая книга!

- Да, - подумала авторучка, - мы напишем великолепную книгу, и люди, читая её, будут плакать и смеяться, страдать и радоваться вместе с героями этой книги и, конечно, и, конечно же,  вспоминать нас, тех, кто написал эту  книгу – Старого Учителя и меня, авторучку «Монблан».

И думая так, она сладко потягивалась  в своем футляре, а в глубине её изумрудика вспыхивал огонек.

Обычно Учитель писал  стареньким, как  он сам, «Паркером», у которого с возрастом перо сточилось с  одной стороны. Пустые баллончики для чернил, которые  вставлялись в «Паркер», он вновь заправлял чернилами, пользуясь шприцем с иглой.  При этом он поглядывал на «Монблан» и говорил: «Ничего, вот я скоро закончу это, и мы с тобой приступим».

Пару раз Учитель решительно доставал пачку отменной бумаги, приготовленной им специально для такого случая, и  брал в руки авторучку «Монблан», которую он  к тому времени звал уже не авторучкой, а гораздо внушительнее – пером. Он брал в руки перо,  доставал флакончик  с чернилами и долго сидел, задумавшись. Потом вздыхал и убирал бумагу и флакончик с  чернилами,  а перо «Монблан» протирал тонким замшевым лоскутком.

- Ничего, говорил он, - пока не время,  но вот скоро…

Однажды он уже совсем собрался заправить перо чернилами, но потом подумал, что чернила могут засохнуть внутри пера и не стал этого  делать. Он лишь слегка, самую чуточку обмакнул иридиевую капельку в чернила, чтобы посмотреть, как перо будет писать. Ах, как же ровно, плавно и нежно скользило перо по бумаге! Каким упоительным и завораживающим был его бег по белому листу!

Чернила понравились авторучке, и она потом долго вспоминала их горьковатый вяжущий привкус.

Шло время и Старый учитель все  реже доставал авторучку из футляра. Но он все так же дышал на неё и протирал замшевым лоскутом.

-  Не грусти, - говорил он, - Мы еще  с  тобой напишем нашу самую лучшую книгу.

И  при  его  словах  авторучка вновь начинала  блестеть своим особенным неярким блеском, а  в  глубине изумрудика загорался огонек.

Потом Старый учитель заболел  и почти  совсем не  вставал  со своего  дивана. Но в  те  редкие  минуты, когда он находил в себе силы   подняться, он  подходил к  письменному  столу,   доставал из футляра  авторучку «Монблан» и нежно протирал её лоскутком из  тонкой замши.

А потом Старый учитель умер.  Наследников у него не оказалось и во владение его имуществом, которое стало  именоваться выморочным, видимо, от слова «вымарать», вступил Город.

Чиновник переписал все предметы и на каждый наклеил ярлычок, в том числе и на футляр с авторучкой «Монблан».

Затем пришли грузчики и стали все выносить. Один из грузчиков раскрыл футляр, поглядел на авторучку, хмыкнул, оглянулся и  быстрым движением, достав из футляра, сунул её в засаленный карман своего комбинезона.

- Будет на что после работы выпить  с мужиками, - радостно подумал он.

Но карман оказался дырявым, и авторучка незаметно выскользнула на пол. Грузчики как раз выносили диван, и несколько ног, обутых в тяжелые стоптанные сапоги наступили на авторучку «Монблан». Лопнул и разлетелся щепочками корпус из палисандрового дерева, в труху превратились малахитовые пластины, смялось  в маленький комочек золотое перо с гравированными  иероглифами, а изумрудик в форме маленькой звездочки закатился в щель между плинтусом и давно не метеным полом.